Безмолвный крик
Источник:«Православный медицинский сервер»
Сейчас наступило время, когда люди волей-неволей задумываются о будущем. Но разговор о будущем невозможен без анализа прошлого — его ошибок и преступлений. По поводу причин, приведших нас к нынешнему печальному состоянию, сломано и продолжает ломаться множество копий. И на кухне, и в публичных дискуссиях.
Одна такая дискуссия запомнилась нам особо. Но не тем, что у нее было интригующее название, что-то вроде: «Возрождение России — миф или реальность?» И даже не выступлениями светил в области экономики, космонавтики, военного дела и демографии, которые гораздо больше, увы, говорили о неизбежности катастрофы, чем о возможности возрождения. Запомнилось другое. В какой-то момент слово взял священник. Доклад его была кратким. Скорее не доклад, а реплика. Он просто сказал, что не понимает, о каком возрождении можно говорить, когда в стране ежегодно, по самым скромным подсчетам, совершается 3 млн. абортов...
Зал не понял. Публика недоуменно переглядывалась, многие пожимали плечами, кто-то раздраженно высказывался. Дескать, при чем тут аборты, когда разрушен ядерный щит, разорена армия, закрыты заводы и фабрики, население стремительно нищает и вымирает, недра распродаются, космос не финансируется?! Грешным делом, и мы подумали тогда, что батюшка все же немного утрирует. Но слова его запомнили, и чем больше времени проходило, тем явственнее мы осознавали его правоту.
Начнем с самого очевидного — с абортов на поздних сроках, которые еще совсем недавно принято было называть искусственными родами. Терминологическая замена очень даже понятна. Во-первых, аборт в восприятии большинства людей — рядовое событие. И во-вторых, роды ассоциируются с рождением, а значит, настраивают на жизнь. Искусственные роды и врачу, и матери психологически гораздо сложнее завершить убийством, чем аборт. И все же, как ни называй, факт детоубийства в данном случае неоспорим. Примерно с 16 недель ребенок начинает заметно шевелиться. При всем желании уже невозможно отрицать, что он живой. Еще совсем недавно на искусственные роды решались только в тех случаях, когда возникала серьезная угроза для жизни женщины. В медицине это так и называется: «по жизненным показаниям».
Но в 1988 г. — еще при советской власти — появилась «Инструкция о порядке разрешения операции искусственного прерывания беременности по НЕМЕДИЦИНСКИМ показаниям». Вполне сформировавшихся младенцев разрешили убивать на определенных условиях. Вот они: «Смерть мужа во время беременности жены, пребывание женщины или ее мужа в местах лишения свободы, лишение прав материнства, многодетность (число детей свыше пяти), развод во время беременности, инвалидность у ребенка». Таким образом, был сделан еще один шаг к «цивилизованному обществу». На одной чаше весов оказалась детская жизнь, а на другой — нет, уже не жизнь и не здоровье матери, а ее комфорт. Общество это проглотило, не заметив.
Дальше — больше. В 1996 г. тогдашний премьер Черномырдин, главным зверством которого принято считать убийство медведицы с двумя медвежатами, издает распоряжение расширить перечень условий, позволяющих беременной женщине лишать ребенка жизни. Теперь это может сделать мать троих детей (заметьте, уже не пяти, а троих), безработная или имеющая безработного мужа, женщина, у которой проблемы с жильем, и т.п. Всего 13 пунктов...
А теперь немного конкретики. Ведь мало у кого за словами «поздний аборт» стоят реальные картины. Цитируем: «Поздний аборт производится на 5-6-м месяце беременности, а иногда и позже. С помощью ультразвукового прибора врач находит ножку младенца и ухватывает ее щипцами. Тянет за ножку и таким образом вытаскивает почти всего ребенка наружу. В родовых путях остается только головка (пока еще живого младенца! — Прим. авт.) Затем абортмахер протыкает детский череп ножницами и раздвигает их, расширяя проделанное отверстие». Цитировать далее считаем излишним.
По этой схеме детоубийство происходит в тех случаях, когда из мозга ребенка готовятся препараты для так называемой фетальной терапии. В России этим занимается, в частности, Научный центр акушерства и гинекологии (директор — проф. Г. Сухих). Содружество в данной области с зарубежными партнерами называется «Международным институтом биологической медицины». Причем бросаются в глаза два обстоятельства: во-первых, для препаратов, которые изготавливаются из нерожденных младенцев, требуются здоровые мать и ребенок (т.е. поздний аборт по МЕДИЦИНСКИМ показаниям тут не годится), а во-вторых, мозговая ткань должна быть «свежей», а потому ее берут у ЖИВОГО ребенка.
Все способы детоубийства, ханжески прикрытые медицинской терминологией, мы описывать не будем. Вспомним лишь свидетельство депутата Госдумы 2-го созыва доктора медицинских наук Шарапова, прозвучавшее в телепередаче «Парламентский час» в 1998 году. Депутат Шарапов рассказал, что в некоторых больницах, где производятся поздние аборты, ребенка, если он родился живым, топят в ведре с водой. А где-то, по свидетельствам других врачей, голенького младенца просто оставляют на подоконнике, и он быстро погибает от переохлаждения.
В застойные годы десятки миллионов телезрительниц рыдали, когда в «Семнадцати мгновениях весны» у разведчицы отобрали новорожденного и развернули пеленки, пригрозив, что, если она не заговорит, ребенок погибнет. А теперь кто-то из дочерей этих телезрительниц делает то же самое по своей воле.
И знаете, что говорят в оправдание? «Число таких абортов, на поздних сроках, не превышает 3% от общего их числа», — говорит директор Республиканского центра репродукции человека А. Акопян, очень недовольный тем, что находятся люди, требующие запрета поздних абортов. Дескать, стоит ли шум поднимать из-за такой малости?
Логика, уж простите за невольную игру слов, убийственная. Все равно как сказать: «Разве это преступление? Всего троих порешил. Велика беда!» Правда, г-н Акопян предусмотрительно не перевел маленькие проценты в абсолютные числа. Придется сделать это за него. По официальным данным (весьма заниженным), у нас делается около 3 млн. абортов в год. 3% — это 90 тысяч детей. А всего рождается около миллиона. Итак, «всего» десятую часть нарождающегося детского населения ежегодно уничтожают поздними абортами. Правда, в последние два года медицинские начальники стали поговаривать о том, что список социальных показаний надо бы сузить, но дальше вялых разговоров дело не идет.
Но все-таки самое главное — это желание людей обмануться, убедить себя в том, что они не совершают ничего страшного. Просто устраняют досадное обстоятельство, пришедшееся не ко времени и не к месту. И потому выгодно верить мифам, считая себя современными, цивилизованными людьми в отличие от каких-то там религиозных мракобесов.
Однако именно религиозные представления об аборте как о грехе детоубийства полностью подтверждены новейшими выводами науки.
Между 18-м и 25-м днем со дня зачатия (3-4 недели беременности) у ребенка начинает биться сердце. К 20-му дню формируются основы нервной системы. После пяти с половиной недель ребенок двигает головкой, а в шесть недель — и всем телом, подобно уже рожденному ребенку. Но женщина почувствует эти движения гораздо позже, на 16-20-й неделе. В 43 дня уже можно снять энцефалограмму мозга. В 9-10 недель беременности малыш уже двигает глазными яблоками, глотает, шевелит язычком, икает, бодрствует и спит. На 11-й неделе — сосет большой палец, реагирует на звуки, внешний шум может его разбудить. К 11-12 неделям появляются ногти, к 16 неделям — ресницы. С 12-й недели беременности у ребенка функционируют ВСЕ СИСТЕМЫ ОРГАНИЗМА.
Американский врач Бернард Натанзон сделал 60 тысяч(!) абортов. Но в какой-то момент задумался, так ли уж безобидны его действия. И решил провести исследование с помощью ультразвука, эмбрионоскопии, радиобиологии и др. После скрупулезных исследований Натанзон заявил: «Тот факт, что эмбрион есть отдельное человеческое существо со всеми своими особыми личными характеристиками, сегодня не вызывает сомнений». Чтобы подтвердить свои выводы, Натанзон прибегнул к ультразвуковой киносъемке аборта трехмесячного (12-недельного) эмбриона. Фильм, названный им «Безмолвный крик», наглядно продемонстрировал, что ребенок в утробе матери предчувствует свою гибель. И когда к нему приближается абортивный инструмент, его сердцебиение учащается со 140 до 200 ударов в минуту. Он начинает двигаться быстрее и тревожнее. И широко открывает ротик, словно беззвучно кричит. Этот фильм, показанный несколько лет назад по телевидению США, потряс американцев, и многие люди (в том числе врачи) стали убежденными противниками абортов. Приведем лишь несколько цифр. В 1975 г. 80% американских гинекологов производили аборты. В 1994 г. таких осталось 20%. Более 70% федеральных американских судей сейчас выступают против абортов.
Когда поборников «права на свободный выбор» совсем припирают к стенке, они пускают в ход свой последний аргумент. «Запреты, — говорят они, — приведут только к увеличению числа абортов. Притом они будут криминальными, а это рост материнской смертности, которая и без того у нас велика». Правда, абсолютных чисел опять-таки, как и в случае с поздними абортами, предпочитают не называть. И недаром ведь материнская смертность от криминальных абортов составляет порядка 250 человек в год. На всю страну! Сравните это с тремя миллионами абортированных младенцев.
Существует пример очень наглядный, который советская история как будто специально для нас припасла. Когда в 1955 г. аборты после 25-летнего запрета вновь разрешили, их число за год (т.е. в 1956 г.) увеличилось на 1,5 млн. Да-да, все с точностью до наоборот! Именно легализация абортов привела к их стремительному росту.
Теперь о последствиях массовых абортов для общества. Теоретики феминизма любят называть сексуальную революцию единственной бескровной революцией в истории. Однако аборты в XX веке унесли сотни миллионов жизней. В нашей стране трудно найти семью, которая хотя бы раз не прибегала к аборту. Вдумайтесь только: люди строят семейное благополучие на крови своих детей! Такой фундамент корежит все общественное здание. Семьи распадаются. Недаром число разводов в странах Запада начало катастрофически расти в конце 60-х — начале 70-х годов. Именно тогда там легализовали аборт. В странах же, где аборты не допускаются и по сей день, разводов гораздо меньше. В России, по данным опросов, более 90% распавшихся семей имели в своем «анамнезе» (так в медицине называют историю болезни) аборт. И это понятно. Даже когда люди не считают аборт детоубийством, они начинают испытывать безотчетную неприязнь друг к другу, все равно как соучастники преступления. Что-то надламывается в их союзе, и очень часто эту поломку нельзя починить никакими усилиями. Жена не может простить случившегося мужу, муж — жене...
Современные люди уверены, что сегодняшний цивилизованный человек и цивилизация в целом гораздо гуманнее, чем были, скажем, 150-200 лет назад. История представляется им сплошной чередой войн и других кровавых потрясений. Но 150-200 лет назад далеко не каждый мужчина совершал за всю свою жизнь даже одно убийство. Что же касается военных кампаний, то в них участвовала малая доля мужского населения. Подавляющее большинство крестьян продолжали пахать и сеять. Ну а женщины-убийцы и вовсе были невероятной редкостью. Такие случаи буквально сотрясали общество. Сотрясали настолько, что крупнейшие писатели считали их достойными художественного отображения. Вспомним лесковскую «Леди Макбет Мценского уезда». Образ женщины того времени был неотделим от образа матери и соответственно несовместим с эгоизмом, агрессией, стремлением к личному комфорту за счет детей.
Официальное разрешение абортов нанесло сокрушительный удар по образу женщины-матери. Кроме дающей жизнь, она стала и несущей смерть. И это не могло не отразиться на ее мировосприятии.
Чтобы убивать собственных детей, женщины должны были обрасти толстенной броней эгоизма, которая смогла бы заглушить не только голос совести, но и материнский инстинкт. Так эгоизм из индивидуального отрицательного свойства стал постепенно оформляться в положительную общую идеологию. Причем каждое следующее поколение, ориентируясь на мать как на образец, вырастало более эгоистичным, чем предыдущее.
И на сегодняшний день эгоизм так утвердился в нашей жизни, что аборт никого не возмущает и потому не нуждается в оправданиях. Все так вывернулось наизнанку, что оправдывать приходится многодетность. И как эгоизм скорее воспринимается желание быть матерью. «Нарожали, а теперь льготы им подавай... Государство не резиновое, — такие недовольные реплики, увы, нынче не редкость. — Небось когда рожала, никого не спрашивала. А теперь, видите ли, ей помощь понадобилась. ТОЛЬКО О СЕБЕ ДУМАЮТ».
Было бы странно, если бы люди, которые с легкостью пошли на убийство своих детей, потом пеклись о чужих. Именно поэтому, как нам кажется, к концу XX века детство лишилось статуса неприкосновенности. Под разглагольствования о правах ребенка в мире стремительно нарастает вал насилия над детьми, вовлечение малолеток в проституцию и порнобизнес, торговля детьми для пересадки органов, втягивание в войну 7-9-летних мальчишек. Кого сейчас ужаснет преступление «леди Макбет Мценского уезда», которая задушила подушкой малолетнего племянника своего мужа? Недавно в газетах написали про женщину, замужнюю, работающую, мать двоих детей, которая родила еще двоих (близнецов) и бросила их в «очко» привокзального сортира. Младенцев чудом удалось спасти. Когда об этом сообщили родителям, отец обрадовался. Мать же ни малейшей радости не выказала...
А мы все время кого-то обвиняем, проклинаем, требуем лучшей жизни, спрашиваем: за что, почему, кто виноват в нашей несчастности?
Ирина Медведева, Татьяна Шишова
