Счастливый отец отмечает День матери
Источник:Газета «Известия»
В воскресенье — День матери. Четыре года назад президент подписал указ о том, что этот праздник будет отмечаться в России в последнее воскресенье ноября. Такие праздники нужны, их подоплека неоспорима, поскольку имеет начало в человеческом счастье. Однако Россия — страна непрестижного материнства. Очень низкая рождаемость тому свидетельство. В России почти утрачена культура большой семьи. За исключением, пожалуй, семей священников. Мы познакомились с матушкой Еленой, женой протоиерея Бориса Малевича, священника храма Успения Пресвятой Богородицы в Вешняках, матерью 16 детей.
Каждая женщина так считает
— Поднимайтесь на пятый этаж, — объясняет матушка адрес. — Все четыре квартиры там наши.
Общий коридор соединяет их в один большой тринадцатикомнатный лабиринт. Есть еще и пятая квартира, но она находится этажом выше. В ней сейчас живут два старших сына, сами уже семейные люди.
— Алексей, Филипп, Анастасия, Мария, Ольга, Андрей, Глеб, Кирилл, Надежда, Христина, Илья, Анна, Димитрий, Галина, Георгий, Вячеслав, — перечисляет матушка, на секунду задумываясь перед каждым именем, чтобы не ошибиться в последовательности. Старшему 26 лет, младшему 2 года. Самой матушке — 45. Замуж она вышла через неделю после того, как ей исполнилось 18 лет.
— Я была одна у родителей, а быть единственным ребенком тоже сложно. Когда ребенок один, из него хотят сделать абсолютно все: и артиста, и певца, и хорошего человека, и хорошую хозяйку, и швею, и кулинарку. А человек-то — один, у него есть свои способности и свои недостатки. Мне очень хотелось замуж, чтобы меня больше никто не воспитывал.
— Сколько вы хотели при этом иметь детей?
— Я человек, далекий от всяких расчетов, логических осмысливаний, планирования, рассудительности. Я больше человек природы. Пошлет Бог детей — и хорошо. Я выходила замуж не для того, чтобы быстренько родить. Я была, конечно, не против детей. Но мы же не должны стремиться только к тому, чтобы размножаться. Но если есть плотские отношения в браке, то и дети должны быть.
Первый ребенок появился спустя ровно девять месяцев после свадьбы. Остальные рождались в основном с интервалом год-два. Из-за этого не удалось закончить медицинское училище. И, разумеется, ни о какой возможности работать не шла и речь.
— Мой папа тоже был священником. Но я думаю, что если бы мой муж не был священником и я сама росла бы в семье, далекой от религии, то мало что изменилось бы в плане количества детей. Я просто не смогла бы убить ребенка. Да и философию разводить, что предохранение — добродетель какая-то, а не грех, я тоже не смогла бы. Мы не должны делать ничего противного природе.
Однако заметим, что религиозная мама матушки Елены стала призывать дочь остановиться уже после первого ребенка.
— Предохранение — грех?
— А вы что, так не считаете? Да все так считают! Но защищают такие кандидатские диссертации в голове на эту тему, что в результате получается, что надо так делать. А в душе каждая женщина прекрасно понимает, что это грех.
Худые подрясники
Главная проблема многодетных семей — квартирный вопрос — перед матушкой Еленой и отцом Борисом особенно остро никогда не стояла. «Бог посылал детей — и посылал квартиру», — утверждает матушка. Как только с очередным прибавлением семейства жить на прежнем количестве квадратных метров становилось невозможно, вставали на учет. Чудесным образом советская и постсоветская бюрократическая машина начинала активно работать, и новую квартиру выделяли довольно быстро. Обставить мебелью нынешнее огромное жилище смогли тоже благодаря не совсем обычному случаю: бедная-пребедная прихожанка отца Бориса завещала ему свою квартиру, которую продали после ее смерти, и на эти деньги купили мебель и прочую обстановку. Матушка Елена называет эту старушку «главным спонсором» семьи.
Зато с прочими материальными благами дело обстоит гораздо хуже. Все деньги — пособия на детей, две тысячи рублей зарплаты отца Бориса, плюс некоторая сумма за требы — уходят на еду. Старшие дети работают, но у Алексея и Филиппа есть свои семьи, а на учительскую и медсестринскую зарплату Анастасии, Марии и Ольги особенно не разгуляешься. Вся одежда — пожертвованная. На отсутствие денег дети реагируют по-разному: Андрей и Глеб, которые учатся в семинарии, смиренно переносят то, что им приходится ходить в худых подрясниках и старых куртках, а вот Ольга, например, очень расстраивается из-за одежды, рассказывает отец Борис. «Но у нее действительно нет зимнего пальто!» — возражает матушка Елена.
— А они не переживают, предположим, из-за того, что не на что сходить в кино?
— Мы стараемся сделать так, чтобы у них не было свободного времени, потому что праздность — это мать всех пороков.
Несмотря на финансовые трудности, матушка Елена и отец Борис не унывают, руководствуясь словами мамы отца Бориса: «Бог даст детей — даст и на детей».
Не пускайте мужчин на кухню
Мы сидим на кухне — стандартной, площадью 10 квадратных метров. Здесь, как и в обычных семьях, завтракают, обедают и ужинают. Десять человек помещается туда свободно. А больше, как правило, и не бывает — все 16 человек вместе собираются редко. В таких случаях стол накрывается в особой комнате под названием «дубина» — с мебелью под дуб. В квартире становится все шумнее: кто-то проснулся, кто-то вернулся из школы, кто-то — с работы, в коридоре мелькают все новые детские лица — целый детский городок. К Христине пришла подруга. Против гостей в семье не возражают, однако какой-то предел суеты и шумности должен быть.
В коридоре — два холодильника. «Но они почти пустые, — говорит матушка Елена. — Мы все сразу съедаем». Зато полна духовка — в ней хранят хлеб. Хлеб приходится покупать часто, за всем остальным на машине Алексея ездят в магазины раза два в месяц — сразу после зарплаты отца Бориса и «потом еще как-нибудь».
— Вам помогает кто-нибудь по хозяйству, прихожанки например?
— Боже сохрани, бабушек я буду мучить! Я человек простой, я сама все делаю.
Разумеется, помогают и дети — по доброй воле, по необходимости, а то, бывает, и «по найму» — за шоколадку или мороженое.
Отец Борис тоже помогает. Впрочем, ему доверяют не все дела.
«Однажды они без меня варили щи. Один резал лук, другой — морковку, третий чистил картошку, а отец Борис в съехавшей набок косынке на голове ими командовал. Варили четыре часа. Я бы с этим за полчаса справилась», — рассказывает матушка Елена. «Выйдете замуж — не пускайте мужчин на кухню, — вдруг добавляет она. — Нечего им там делать».
— У вас на что-нибудь, кроме хозяйства, время остается?
— Телевизор я не смотрю, не люблю «стрелятельных» фильмов. Я люблю советские фильмы, оптимистичные, но они все смотрены-пересмотрены, надоели уже. Какое кино последнее я смотрела? «Две судьбы». Очень понравился фильм, но не понравилось, как он закончился. Книги? Мне это уже неинтересно. Надо читать Священное Писание, и то я с трудом нахожу время. Единственное — с детьми читаю книжки. Хотя нет, когда вышел Иван Шмелев, прочитала все. Очень понравилось. Что-то подобное Шмелеву я бы с удовольствием еще почитала.
Виолончель, играть на которой училась в юности, после музыкальной школы в руки не брала: «Сыта я этой музыкальной школой». Поэтому и детей не заставляет учиться музыке, хотя способности есть: тринадцатилетняя Христина, например, поет в церковном хоре.
Мамы и «мамася»
— Кто у вас глава семьи?
— Конечно, отец Борис. Меня они не слушаются. У меня нет авторитета. Я тут как менеджер, — смеется матушка.
Возможно, авторитета нет потому, что матушка Елена никогда не наказывала детей. Эту обязанность всегда выполнял отец Борис.
— Одно время отец ставил старших сыновей в угол. А Настя утешала их в этих углах: одному конфетку тащит откуда-то, другому еще что-то. Так и сводила на нет все наказание. А так, отец их лупит (слово «лупит» произносится с большим юмором. — Авт.). Правда, с возрастом он подобрел.
Просыпается двухлетний Слава и бродит по квартире в одной рубашонке. Потом подходит к матери и настойчиво требует внимания. Но едва матушка берет его на руки, появляется Мария и забирает его. Марию, как и других своих старших сестер и некоторых братьев, Слава называет мамой, а настоящую маму называет мамасей. Папа, правда, при этом один.
— Вы думаете, вашему старшему, когда он был маленький, вы уделяли больше времени, чем сейчас Славе?
— Конечно, больше! Алексея я и в храм водила сама, и все сама делала. А к Славе мне и не подступиться сейчас: его схватят и утащат куда-нибудь. У нас очередь желающих с ним понянчиться. Он у нас с обоих боков облизанный и зацелованный. Король! Уж так его все любят! Ему все разрешается.
— Это ваш последний ребенок? — спрашиваю я у отца Бориса.
— Младший, но последний ли?
