Исправь ошибку на сайте:

Наши друзья:


Отрок.ua - Православный журнал для молодёжиИоанн. Сайт для ищущих...аборт, мини аборт, контрацепция,

Помочь сайту:


через систему
WEBMONEY


R353509845705
Z233893528350

Полезное

Православная доска бесплатных объявлений
Консультация по грудному вскармливанию

Напечатать!


Все материалы нашего сайта можно беспрепятственно распечатывать сразу из броузера: вся лишняя информация (навигация, баннеры и пр.) отсекается автоматически.

Баннеры



О важности воспитания в детях христианского отношения к миру и своему служению в нем

Беседа со священником Артемием Владимировым, а так же с педагогом и психологом Евгением Куниным

Давайте поговорим о подготовке детей к будущей жизни в обществе — к несению ими своих общественных обязанностей, к выполнению ими, как христианами, своего долга по отношению к миру. Так случилось, что вопросы эти в прошедшие годы редко становились темой православной проповеди и почти совсем не освещались в литературе по христианскому воспитанию детей. Тем не менее, работать, учиться, поддерживать родственные связи и другие знакомства верующим неизбежно приходится в среде тех, кто не верит в Бога или придерживается иных религиозных взглядов. Особенно же остро эти вопросы встают перед православными сегодня, в обстоятельствах современной жизни, столь изобилующей соблазнами и противоречиями.

Прошедшие годы для большинства из нас, православных христиан, были годами активной церковной учебы. Формировалось новое мировоззрение, прививались навыки жизни в Церкви, накапливался пусть небольшой, но все же очень ценных собственный церковных опыт. Но, вместе с этим, малоисследованными остались те ситуации, в которых человеку верующему приходится вступать в деятельные взаимоотношения с миром, сотрудничать с окружающими нецерковными людьми и нести ответственность за обычные земные дела.

Уходить или не уходить со светской работы на церковную, совместим ли тот или иной род занятий с христианскими убеждениями, как построить отношения с неверующими сослуживцами, заявлять ли им о своей вере, идти ли на «повышение», необходим ли профессиональный рост, как быть, если коллега на работе — сектант, как относиться к службе в армии, за кого, наконец, голосовать на очередных выборах? Именно это волнует многих православных сегодня. Чтобы принять верное решение требуется какое-то особое умение быть «не от мира сего», одновременно пребывая в миру, особый взгляд на происходящее вокруг. И этому умению нам необходимо учиться и учить детей. Но ведь тому, чего не знаешь сам, невозможно научить другого. Родители не могут подготовить ребенка к жизни иначе, как показывая ему положительные примеры собственной жизни.

Какую же позицию занять нам самим и как ориентировать детей? Воспитывать ли их в установке на исключительно внутрицерковные контакты и интересы или учить прокладывать «дорогу в жизнь» по образу той, которой прошли мы, их мамы и папы, бабушки и дедушки? Какими представляются взаимоотношения христианина и современного мира с позиции вашего опыта, с точки зрения священника и психолога?

Отец Артемий: «Для христиан всех времен и народов в отношении своих обязанностей в миру священными остаются слова Самого Господа: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21). В них мы находим для себя разрешение загадки, как, оставаясь в миру, не быть плененными миром. Богу мы вверяем души свои и ради Него мы заботимся о чистоте своего сердца, а в отношении к обществу («кесарю») мы при этом должны оставаться образцовыми и прилежными гражданами. И поэтому в детях прежде всего должны быть воспитываемы такие исходные понятия, как долг, ответственность, честь, порядочность. А закладываются начатки этих добродетелей ребенка в его отношении к ежедневному ученическому труду, ибо, снова же, по слову Господню «Верный в малом и во многом верен…»(Лк. 16, 10).

Очевидно, что эдакий современный Митрофанушка, который лениво волочит за собой портфель, никогда не сможет стать человеком нужным и полезным для своей Родины. Поэтому очень важно развивать в детях прилежание, усидчивость и серьезное отношение к труду. Не нужно думать, будто воспитание духовного в детях никак не связано с их практическими навыками в труде и учебе. Дитя научится служить Господу лишь тогда, когда оно прежде привыкнет служить своим отцу и матери, служить ближним, служить Родине.

Неверно также думать, будто в отвержении мира заключается какая-то особая благочестивость. Что такое истинное благочестие, Можно понять из трудов древних христианских апологетов и мужей апостольских, отстаивавших свою веру среди жестоких гонений и ужасающей развращенности языческого мира. Замечательным письменным памятником такого рода служит «Послание к Диогнету». В нем говорится о том, что в противоположность язычникам, христиане представляют собой единое целое. Они дружны, любвеобильны, готовы всегда прийти на помощь, деятельны, являются образцом гражданских добродетелей. Не случайно христиане в древнее время составляли лучшую, наиболее боеспособную часть войска. Как бы хотелось, чтобы и мы с вами, православные христиане XX века, старались хранить эту цельность жизни и деятельное благочестие, сияя, по слову Апостола Павла, подобно светилам среди развращенного мира!»

Евгений Кунин: «Как подготовить сегодняшнего ребенка ко вступлению во взрослую жизнь? В чем заключается эта его подготовленность: в отказе от контактов с неверующим окружением или в поиске каких-то особых форм сотрудничества с ним? ( в социальном, конечно, а не в духовном смысле).

Религиозное воспитание ребенка, если оно правильно понимается и построено взрослыми, помимо привития веры и научения его основам христианского учения неизбежно несет в себе еще одну важную задачу — выведение воспитанника на творческое и ответственное служение по своему призванию. Все же социальные навыки психологически можно свести к трем основным: готовности к сотрудничеству с людьми (быть управляемым, управлять, сотрудничать в среде равных себе по чину), умению ответственно принимать решения и умению отзываться на нужду ближнего даже при том, что придется пожертвовать чем-то своим. Практика показывает, что в деле воспитания особую роль играет готовность или неготовность детей идти на контакт со взрослыми — именно от этого в сильной мере зависят их будущие личностные свойства. Имеющийся опыт позволяет различать 3 основные типа отношения к сотрудничеству с людьми вообще и детей со взрослыми, в частности. Обозначим их за отношение «беспризорных детей», «сирот», и «сыновей» и подробнее рассмотрим в отдельности.

  1. Тип «беспризорника». Это дети, у которых на границе детского и подросткового возраста оборвалась внутренняя связь с родителями, которые наотрез отказались сотрудничать со взрослыми (чаще всего даже не отдавая себе отчета в этом), а тем более приходить за советом. Они, по сути, отказались от своего сыновства или дочеринства. В основе такого решения чаще всего лежат свойственные подростковому возраста гордыня и самомнение, но можно указать и другую причину, приводящую к конфликту. Для отказа от родительства у детей есть самые серьезные основания, ибо родители со своим родительским дело справляться не умеют и не хотят. Они настолько инфантильны и незрелы, что жизненного креста своего не берут и, в частности, не берут на себя своих родительских обязанностей.

    К сожалению, на сегодня преобладают именно дети — «беспризорники». И в этом нет ничего удивительного. Достаточно вспомнить катастрофическое положение дел в абсолютном большинстве семей (в том числе и в семьях верующих). Сказываются пробелы в воспитании самих родителей, которые были допущены их мамами и папами, теперешними бабушками и дедушками. Они не подготовили своих детей к отцовству и материнству, и те теперь воспроизводят усвоенную в детстве «модель» в своих собственных семьях.

    Отношение к материнству и отцовству, отношение к детству сильно изменилось в обществе, начиная где-то с 50-х годов. Детство превратилось в сугубую ценность, с которой неохота расставаться. Оно позволяет человеку не нести ответственности за свою жизнь, а нести эту ответственность действительно трудно, порой даже страшно. Долгие десятилетия в умах тщательно воспитывалось отношение к ребенку как к социальной единице более ценной, чем взрослый. Ему, ребенку, предназначался первый кусок. Не отцу, главе семьи, а именно ребенку! Эта идеология была с успехом воспринята и перенесена на семейный план. И сегодня, работая с внутрисемейными ситуациями как психолог, я часто предлагаю людям следующий вопрос: «Кому за вашим семейным столом достается первый и лучший кусок?» Это своеобразный тест, демонстрирующий очень многое, демонстрирующий состояние сознания родителя. К сожалению, чаще всего ответы образцово-неудовлетворительные: «Первый и лучший кусок мы, забывая о себе, всегда отдаем детям!»

    Как проявится неверная социальная ориентация ребенка в его взрослой жизни? Конечно же, не в том, что старшеклассник будет сосать соску, а студент института просить кормить его с ложечки. Дети вырастают телесно, развиваются в умственном плане, поступают учиться, приобретают профессиональные навыки, идут, наконец, работать, но в плане ответственности и готовности сотрудничать остаются на том же уровне 10-12 летнего ребенка. Вместе с физическим ростом выросло и их «я». Они ощущают себя взрослыми людьми, которые вправе совершать важные действия и принимать важные решения — вступать в брак, рожать детей, занимать ответственные должности, но на самом деле пасуют перед лицом любых затруднений, ищут легких путей и, главное, совершенно не нацелены на сотрудничество с другими людьми, особенно с теми, кто выполняет роль наставническую, или руководящую — будь то преподаватель в институте, начальник на производстве или глава семьи — муж. Приходит такой «отказник-беспризорник» на работу в светскую или в церковную сферу. Теперь он уже не мальчишка, а взрослый дядя, но только работать вместе с другими у него все равно не получается. Хорошо еще, если навыки и умения достаточны для того, чтобы в одиночку справляться с порученным делом. Но ведь существуют дела, которые обязательно нужно делать вместе с другими или, хотя бы, посоветовавшись с другими. Особенно, когда работа, как говорится, «не клеится». Он специалист, это безусловно, столяр, завхоз или программист, никто от него этого не отнимает, но все же эту работу ему кто-то поручил, кто-то потом будет использовать ее результаты. Значит, обязательно нужно делать дело с оглядкой на других, подойдет ли такой результат им. А он работает так, будто это дело касается только его одного. И если уж допускает промах, то ни за что не признается в нем и не просит ничьей помощи, чтобы этот промах исправить. Вот так «беспризорщина» может продолжаться всю жизнь. Чем большую квалификацию приобретет такой «беспризорник-специалист», тем меньше с ним будет сладу. Он не привык к сотрудничеству, а тем более к наставничеству или послушанию.

    Если приходится разбираться в ситуациях, в которых оказывается такой человек, всегда знаешь: все это случилось не вдруг, все это закладывалось гораздо раньше, в детстве. К 10-12 годам ребенок принял пусть не вполне осознанное, но все же решение, что в своей жизни он будет жить без участия родителей, что он не будет к ним обращаться ни с чем. Пусть даже ему будет плохо и будут случаться неприятности, но еще более трудным для него представляется поддержание глубоких отношений с родителями. Да это и не отношения вовсе. Это стучание в закрытую дверь родительской немощи. Внешне такой разрыв может выражаться не очень явно. Ребенок как будто находится в контакте с родителями, не покидает семью и даже находит некоторые общие интересы с родителями. Но внутренне отказ произошел. По-настоящему свободно ребенок чувствует себя только в среде себе подобных — таких же «беспризорников», как и он сам. Своей настоящей жизнью он живет только во дворе, а родителям при этом демонстрируется внешне благополучный «фасад». Здесь одно из объяснений так называемой «проблемы отцов и детей» и «феномена молодежной субкультуры».

  2. Другой результат неудовлетворительной семейной ситуации — случай, когда ребенок, хотя и не находит контакта с родителями, все же не отрицает возможность такого контакта с другими взрослыми. В этом своем «сиротстве» он ищет возможность восполнить дефицит родительства, ищет место пребывания и сообщество, способное стать для него приютом. Это совсем другое внутреннее устроение и, хотя такой тип «детей-сирот» гораздо малочисленнее, чем тип «детей-беспризорников», здесь уже возникают возможности для успешной воспитательной деятельности. Если, конечно, взрослые осознают необходимость их социальной реабилитации. В работе с «детьми-сиротами» особая ответственность ложится на школы и другие общеобразовательные учреждения — кружки, секции, студии (поддержки со стороны родителей нет или почти нет). Поэтому педагогам необходимо строить свою образовательную структуру по принципу психологического приюта для детей. В обстановке такого приюта становится возможным движение детей к более совершенным «сыновским» отношениям, пусть даже очень медленное и трудное, а в некоторых случаях даже удается «вытащить» на уровень «сиротских» отношений отдельных «детей-бепризорников».

    Бывает, однако, что родители, многое упустив вначале, к какому-то моменту все же «пробуждаются», осознают ошибки и стремятся совместно с педагогами наверстать упущенное. Такие случае особенно характерны для православных школ, поскольку воцерковление родителей часто связано с осознанием ими своей родительской безответственности и желанием деятельно выразить свое покаяние. При этом нужно иметь в виду, что обе воспитующие стороны, учитель и родитель, зачастую неофиты, люди с небольшим духовным опытом, которые особенно склонны к максимализму и формализации воспитательного дела. Благо, если у такой школы есть мудрый наставник-духовник, который сумеет вовремя предупредить их от излишнего рвения, от желания во что бы то ни стало втиснуть ребенка в новые для него условия религиозной жизни и религиозного обучения.

    О «сироте» можно сказать, что внутренне он не склонен кому-либо доверять и доверяться, но при возникновении сложных обстоятельств ищет совета и поддержки более опытных людей, вступая, таким образом, с ними во временное сотрудничество: «Посмотри, что-то мне здесь не нравится. Может быть, ты поймешь, что в моей работе не так?» Такой человек может понять и принять совет или управление делом, за которое он берется. Но хоть он и идет на контакт, все же это случается только при «острой производственной необходимости», и такой контакт с ним будет оставаться только до тех пор, пока эта «производственная необходимость» существует. «Сирота» может управлять людьми и сам управляться начальствующими, но при этом отношения всегда несут в себе оттенок напряженности (через «не хочу») и никогда не принимают глубины отеческого отношения или сыновней верности и привязанности.

  3. Отношения «сыновства» в готовом виде встречаются крайне редко, так как крайне редки в наше время здоровые в духовном отношении, укладные семьи. В «сыновской» модели, в отличие от «сиротской», ребенок находится в доверительно-открытом отношении к кому-то из взрослых, ему возможно принять другого человека как наставника вообще и потому общение носит совершенно открытый характер и острый повод для взаимодействия как таковой не нужен. Такой ребенок обращается ко взрослому не потому, что столкнулся с решением какой-то задачи, которая оказалась не под силу, но по устойчивому навыку к послушанию. Его душа требует того, чтобы ответственные решения принимались не по одному его субъективному мнению, но по каким-то более веским и ответственным причинам. Само собой разумеется, что и «отец», будь это родной отец или другой наставник, должен состояться в своем отцовстве, должен соответствовать своей отцовской роли.

    Здесь мы встречаемся с парадоксом: «беспризорник» всегда делает все сам, но при этом его решения и действия носят незавершенный, несовершенный характер, тогда как «сыновское» отношение хоть и строится на совете другого, не только не является уходом от ответственности, но, напротив, свидетельствует о деловой и духовной зрелости. В этом проявляется различие свободы внешней от свободы внутренней. Тот, кто стремится к свободе внешней, оказывается водим собственными прихотями и заблуждениями, а тот, кто ищет совета наставника и благословения свыше, счастливо преодолевает свои несовершенства. Социальные качества, таким образом, оказываются напрямую связанными с теми духовными добродетелями, которые мы хотим воспитать в ребенке. Готовность сотрудничать с другими людьми, служить им, воспитанная в детях, является той прочной основой, на которой возникает и растет их религиозное чувство. И наоборот, отказ от родительства трагически сказывается на способности любить Бога и послушаться Ему.»

В последнее время одно из самых заметных явлений в среде православных — их, если можно так назвать, «исход из мира». Я не имею в виду случаи, когда люди избирают монашеский путь. Речь идет о тех ситуациях, когда миряне, имеющие семьи, работу, друзей из числа неверующих людей, вдруг круто разворачиваются во взглядах на свои социальные связи и перестают видеть какой-либо смысл в успехах на работе, профессиональном совершенствовании, поддержании контактов с недавними друзьями. Бывает, что даже вовсе уходят с работы, а иногда под угрозой развала оказываются семьи, в которых один супруг обрел веру, а другой супруг — нет. Таким людям, как привило, свойственно очень часто посещать церковные службы, много молиться дома, читать Святых Отцов, то и дело ездить за «вразумлениями» по монастырям и к старцам. В том же духе наставляют и детей. При этом рабочие и семейные обязанности воспринимаются как нечто отвлекающее от духовных целей. Являются ли эти настроения естественной реакцией верующего человека на сложные условия современной жизни, или это явление все-таки нужно понимать как искаженное понимание добродетелей и благочестия, искание легких путей и сигнал духовного неблагополучия для самого христианина?

Отец Артемий: «Подобный эскапизм (стремление убежать со своего места) — явление, распространенное среди христиан, хотя его едва ли можно назвать христианским, православным по духу. Чем объяснить его? С одной стороны — развращением мира, с которым христианин не хочет иметь ничего общего, с другой стороны — слабостью и развращенностью человеческой воли, что свойственно не только безбожникам, погрязшим во мраке своих страстей, но и людям верующим. Увы, с обретением человеком веры моментальной и бесповоротной перемены в нем к лучшему обычно не происходит. Одно дело осудить в себе старое (что тоже бывает непросто), а совсем другое дело — построить в себе новое. Воздвигнуть в себе новый ум, новые чувства и новую волю, освященную благодатию Святого Духа. Поэтому вполне понятно, что люди, пришедшие к вере, привносят с собой в Церковь те страсти, которые были нажиты ими еще в языческий период их жизни.

Как пастырь, я хорошо вижу, что главным несчастьем для человека бывает себялюбие и излишняя обращенность к собственному «я». От эгоизма проистекают все душевные болезни. Человек, еще в детстве заболевший «ячеством», как правило, имеет холодный расчетливый ум и очерствленное самолюбием сердце. Как это ни удивительно, у людей православных порой такое настроение бывает особенно устойчивым и сильным, поскольку прикрывается каким-то химерическим благочестием, необходимостью «работать над собой». Такой человек уходит внутрь себя, забывая о тех, кто находится рядом. Он легко теряет друзей, остается один, носясь с собою, как с писаной торбой. Он и Богу неприятен, и для семьи непереносим, и людям смешон.

Подобная замкнутость, обращенность на себя должна быть преодолеваема еще в детстве. И ничто не влияет столь благотворно на воспитание благородства и сочувствия к людям, как большая хорошая дружба в детские годы, не омрачаемая постоянными придирками, ссорами и подозрениями. Поэтому родителям и воспитателям пуще огня нужно бояться развить в своем ребенке подозрительность, склонность копаться в недостатках окружающих. Это непременно скажется на его умении дружить вообще. Взрослые, которые позволяют себе в присутствии ребенка рассуждать о греховности того или иного поступка его товарища, вместо благой цели — научения различать помысли и поступки — рискуют вырастить из своего дитяти зануду и критикана.

В вопросе подбора друзей, как и во всем деле воспитания, очень важна мера. Подозрительность — это грех, а осторожность — это добродетель. Поэтому, если общение нашего ребенка с кем-либо из его окружения видимо развращает его, отбивает у него вкус к духовному — в нас не должно быть места благодушию и мы обязаны помочь своему чаду избавиться от дурной компании, исхищая его из порочной среды. Никто ведь из нас не хочет, чтобы его сын или дочь были растлены юными развратниками или утянуты в мафиозную подворотню.

Но умение дружить — это умение любить еще кого-то кроме самого себя. А любовь, как известно нам из Апостольских посланий, всему верит, на все надеется и все переносит. Любовь чужда максимализма и категоричности, вычеркивающей из нашей жизни неугодного человека. Необходимо прививать ребенку великодушие, благородство, терпение, умение незло смотреть на людей, обращая внимание на лучшее в них. Христианин -–это не казуист, не фарисей, не лицемер, не тот, кто изымает сучок из чужого глаза, не замечая бревна в собственном. Напротив, стихия христианской этики — это благородство, сострадание, приветливость и радость общения душ.

Хотелось бы предостеречь родителей и от другого распространенного сегодня среди православных искушения — не в меру буквального перенесения на свою воспитательную практику книжных советов и рекомендаций. В последнее время появилось немало брошюр о семье и христианском воспитании детей, выпущенных, в основном, по материалам книг конца XIX — начала XX веков. Воспитание «по самоучителю», я убежден, было невозможным и в то далекое от нас время, а сейчас такая идея и подавно выглядит наивной. Знать и понимать, по каким законам была устроена жизнь наших прадедов, важно и нужно, но слепое копирование этих законов в сегодняшней жизни едва ли способно принести добрые плоды. Общество стало другим, и мы, христиане, ныне совсем другие. Даже сам слог сочинений XIX века непривычен и режет слух современного читателя. Хотя бы уже по этому мы можем судить о тех изменениях, которые произошли в человеческом сознании. Сегодня каждый, кто тем или иным образом связан с вопросами воспитания, должен вести поиск своего собственного ключика к детским сердцам. Мало того, к каждому детскому сердцу должен быть найден отдельный неповторимый ключик. Нельзя засушить дело православного воспитания, нельзя его формализовать, нельзя перегнуть палку, нельзя создавать излишнего напряжения в ребенке, нельзя преподносить Православие как систему запретов. Литературу по христианскому воспитанию детей читать можно и должно, но положительную роль для нас она сыграет лишь тогда, когда мы заимствуем из нее не методики и инструкции, но крупицы святоотеческой мудрости и сам дух кротости и любви, свойственный православным подвижникам благочестия.

Общим для нашего времени стало и другое явление — угасание жизненной энергии, той доброты, крепости, ответственности, которые были заметны еще в поколении наших родителей, хотя те и не получили должного христианского воспитания. Мне, как священнику, ведомо, в каком тяжелом положении сейчас находится христианская, а лучше сказать, становящаяся христианской молодежь. Зачастую нужно по многу раз внушать молодым людям, что именно деятельные общественные добродетели, такие, как почитание родителей, забота о своей семье, забота о воспитании детей являются основой христианской жизни. Этого сегодня не понимают даже те, кто, как кажется, начитан Св.Отцов. И сколь часто можно видеть в наших храмах людей, которые занимаются ничем иным, как переливанием из пустого в порожнее, проглатывают верблюда, отцеживая комара, которые стали, по выражению психологов, «интравертами», то есть людьми, занятыми исключительно собой при эгоистическом, равнодушном отношении к ближним! Думаю, что этот диагноз часто относится не только к людям с врожденными отклонениями в психике, но и к тем, кто убежал от своих земных трудов, сошел самовольно со креста, порвал связи с обществом, родными и близкими людьми. Думаю, излишне убеждать читателей в том, что такое бегство от мира не имеет ничего общего с христианскими добродетелями и даже наоборот — прямо противоречит им. Такая, с позволения сказать «церковная жизнь» и самому христианину, и людям, его окружающим, доставляет одни только одни неприятности. Правда, и в этих неприятностях некоторые «ревнители благочестия» ухищряются усматривать предсказанные Христом гонения и поношения за имя Божие.

Себялюбие часто уводит христианского мечтателя в эмпиреи. Появляются мечтания о каких-то подвигах, грандиозных свершениях. Вместе с тем закрываются глаза на очевидные вещи. Совершенно упускается из виду то, что для православного мирянина христианское отношение не проявляется столь явно ни в чем ином, как в ответственности за свой труд и чуткости к нуждам ближних. Внутреннее должно идти в ногу со внешним и деятельные качества как нельзя лучше отражают нравственную сущность человека. И потому одно из основных умений, которому должны научить ребенка семья и школа — умение служить другим людям. А начинается это умение со служения своему отцу и матери, с выполнения учебных и иных послушаний в школе. Если ребенок не имеет мирного духа в отношениях с матерью, как будет он относиться к своему начальнику на работе? Как будет выполнять необходимые поручения? Каким будет тружеником?

Сугубую ошибку совершают также те родители и педагоги, которые, будучи упоены мнимым аскетическим пафосом, отторгают дитя от ценностей культуры, проповедуют своеобразный нигилизм в отношении профессиональных навыков и достижений. Такие горе-воспитатели в итоге вырастят у себя под боком маленьких старичков, ничего не знающих и не умеющих, но твердо усвоивших мысли старших о недостоинстве того или иного поприща, авторитетно рассуждающих о том, что они ни в какую не станут обучаться той или иной работе из-за надуманных взрослыми псевдодуховных оснований. И, хотя к области духовной понятие профессионализма может быть применяемо менее всего, от овладения молодым человеком необходимыми навыками, от понимания им ценностей культуры в немалой степени зависят и то место, которой займет он в своем жизненном служении, и тот образ исполнения добродетелей, которым будет освящаться вся его последующая жизнь. Если ты христианин — изволь быть профессионалом в своей области. Вспомним: Христос, что ни делал, делал хорошо. Умение трудиться во славу Божию — это достоинство и добродетель. Поэтому нам необходимо взращивать в своих сердцах и сердцах наших детей известную настойчивость, умение не отчаиваться в самых отчаянных обстоятельствах, памятуя, что мир не преминет поставить христианину в упрек его христианство, если дела его окажутся несовершенными».

Евгений Кунин: «В церковной среде особенно сильно бывает настроение создать для православных некое подобие клуба единомышленников, этакой «резервации для православных». Подобный подход особенно недопустим по отношению к детям. Нельзя забывать, что их детское состояние — временное, и, взрослея, они неизбежно будут внутренне переоценивать слова и позицию взрослых. И потому, создавая для детей нежизненные «тепличные» условия, родители и педагоги рискуют одновременно в двух смыслах. Во-первых, за разговорами обо все церковном и благочестивым не учесть того, что дух мира сегодня настолько силен, что способен проникать в детские души через все мыслимые и немыслимые ограды. Посему важно помочь детям научиться встречать этот дух достойно: и отсекательно, и преобразовательно. Во-вторых, есть реальная опасность воспитать в детях не веру, но клубный интерес. Это когда человека тянет идти по наиболее легкому, комфортному для собственного «я» пути. Более, чем послужить, человек ищет возможности успокоиться в кругу своих единомышленников, в кругу тех людей, где бездеятельности и нерадение будут прикрываемы особым принятым всеми «благочестивым» порядком жизни и потому окажутся не столь заметными».

Многие верующие, не отказываясь от общественного служения как такового, все же стараются получить возможность работать внутри церковной ограды, на церковных послушаниях и сознательно или бессознательно ориентируют на то же и своих детей. Можно ли назвать такую ориентацию верной?

Отец Артемий: Мыслить себя в церковной ограде и трудиться на церковном поприще прекрасно. Но будем памятовать, что Церковь — это тело Христово, а мы — члены этого тела. Все члены имеют различное предназначение и, по словам Апостола Павла, каждый должен оставаться в том, в чем призван (1 Кор. 7, 20). Поэтому хочется предостеречь православных от соблазна своеобразного «опрощения», когда, скажем, человек с педагогическим даром, с умением общения, с квалификацией педагога становится у подсвечника переставлять свечи. И эта работа хороша, и это послушание важно, но зарывание в землю таланта — дело, не угодное Богу. Поэтому стремление принести пользу людям и добрый совет с духовником — вот те необходимые составляющие, которые помогут нам определиться в выборе жизненного пути. Тому же мы должны учить и детей: работать в жизни придется на том месте и таким образом, каким укажет Господь, и работу эту необходимо научиться выполнять с должным качеством и в срок.

Настоящий христианин воспринимает любое порученное дело как послушание, данное ему от Бога, и, таким образом, оказывается способен отыскать духовное начало в любой светской работе. Иной, казалось бы, постиг глубину и смысл высоких аскетических понятий, подчеркнуто-демонстративно выполняет все церковные послушания, но в семьи и на работе вял и небрежен. Таковым скажу — неверно относить добродетели только лишь к церковной жизни. В любой церковной работе вместе с послушанием необходимо и рассуждение, а в любом мирском служении вместе с рассуждением необходимо послушание. С одной стороны, неверно представлять каждого священника в образе аввы Макария Великого и понимать каждое слово батюшки как глагол Божий, созидающий из небытия бытие, ибо поступающих так на жизненном пути, увы, ожидают многие шишки. А с другой стороны, аскетика православного мирянина состоит не столько во внешнем уподоблении монахам-отшельникам, сколько в умении беречь свое и чужое время, не пить чай в рабочее время по шесть раз на дню, не болтать без умолку по телефону. В том, чтобы вовремя делать свое дело, не откладывая его в долгий ящик, не вызывать ни в ком темных помыслов, никого не искушать и не подавать никому своим поведением повода к претыканию. Не давайте повода ищущим повода оскорбить или уличить в чем-то вас, а в вашем лице Христа! Вот об этом мы должны заботиться, когда печемся о христианской этике.

Очень важной, аскетической по своей сути задачей является послушание своему начальнику. Как часто приходится видеть, что православные христиане, выказывая знаки послушания своему духовнику, вместе с тем совершенно не понимают смысла послушания на работе! Ругают начальство в разговорах с сослуживцами и даже открыто демонстрируют свое неповиновение и ослушание! Распоряжение начальника для них — ничто. Они упоены своей «духовностью» и всех неверующих людей считают ничего не понимающими. Они назовут вам тысячу причин, по которым никак не могут согласиться со своим заданием по службе.

Рассуждая таким образом, христиане тяжко согрешают. Власть от Бога, и даже само кресло начальника это Боже установление. Даже если в него забрался недостойный или несведущий человек, православный видит в этом Божией попущение. И при этом условии повиновение начальствующему остается святым делом Божиим. Поэтому не разделяя взглядов и нравственных несовершенств начальника, нужно все же стараться быть пред ним безупречным. И делать это не ради человекоугодия, но ради Бога. Хотя, конечно, и начальствующему неплохо было бы помнить мысль святителя Феофана Затворника: «Начальствующий не должен быть страшилищем для подчиненных».

Не скроем, зачастую бывает, что человек, оборвавший все социальные связи ради какой-то особо возвышенной благочестивой жизни, приходит на церковную работу и попадает в крайне неустойчивое, я бы даже сказал, неприглядное положение. Он и здесь не может себя найти, он и здесь лишний. Становится понятно, что виною его неустройству были вовсе не те злые безбожные люди, с которыми приходилось работать раньше, но отсутствие мира в душе, а мир есть плод чистой совести, приносящей себя Господу.

Будем памятовать, что ладья движется вперед по воде только тогда, когда гребец слаженно и согласованно употребляет оба весла. Такие два весла, два крыла христианской души есть труд и молитва. Молитва, которая одухотворяет, дополняет и освящает наш труд. Но взятая отдельно, сама по себе, она не поставляет современного человека на стезю разума. Не поставляет потому, что лишает человека воли — его главной нравственной силы. Это, разумеется, не оттого, что молитва плоха. Как любое лекарство (а молитва есть лекарство духовное) она должна применяться согласно предписаниям и даст хорошие результаты при соблюдении нормального здорового образа жизни. Общественное служение, работа, семейный домашний труд и создают тот здоровый он, здоровый образ жизни, на котором должно основываться молитвенное делание. О чем взывать в молитве, если не применяешь своих способностей? О чем просить Господа, если пребываешь в бездействии?

Безусловно, не стоит также обманываться и самовольно выдвигать себя на какое-то выдающееся общественное служение, мнить себя исполнителем какой-то особой проповеднической миссии в миру. Такое понимание скорее характерно для протестантов, чем для православных. Нескромно думать о себе, как о луче света в темном царстве, ведь даже бегство в определенных жизненных ситуациях спасительно. Однако нельзя поддаваться уже упомянутому искушению «опрощения», которое вовсе не есть та простота, которую ублажает Христос. «Живя в миру, живем не по-мирски», - говорил святитель Феофан Затворник и этой мыслью должен руководствоваться в своей жизни каждый православный мирянин. Не нужно забывать, что возможность спасения общества и отдельных его членов состоит в воцерковлении умов и сердец. И каждый из нас, православных христиан, должен быть весьма осторожен и рассудителен, когда хочет уйти со своего светского места служения на церковное. Для многих единственная возможность встречи с Церковью заключается во встрече и общении с верующим человеком. Уже своим пребыванием в обществе мы свидетельствуем о той Истине, которая вдохновляет нас поступать по доброй совести, жить мирно, относиться к ближнему со вниманием, являя тем самым образец для подражания другим людям. Православный не тот, кто отрекся от каких-либо контактов с миром, но тот, кто ходит пред Богом, чем бы ни занимался: метет ли двор, составляет ли смету, пишет компьютерную программу или учит детей».

Евгений Кунин: «Как мы уже говорили, «тепличное» воспитание приводит к тому, что часть детей по достижении более-менее самостоятельного возраста неожиданно обрывает связи с Церковью, а другая часть воспринимает околоцерковный круг как единственно возможную среду обитания и всеми силами стремится оставаться в ней подольше. Давайте подробнее разберемся в этом втором, как кажется, благоприятном результате воспитания.

На первый взгляд, желание посвятить свою жизнь служению Богу и Церкви вполне положительно и закономерно. Настораживает только одно: даже выпускники, 16-17-летние юноши и девушки остаются очень и очень незрелыми в деловом отношении. Возникает резонный вопрос: является ли сам жизненный выбор в пользу служения Богу и Церкви зрелым решением или же этим выбором молодой человек хочет защититься в своей инфантильности?

Психологически ход мыслей выпускника школы, воспитанного в «клубном» духе, очень понятен. Для него со всей остротой встает вопрос: «А куда же мне идти дальше? Кто теперь меня приютит?» Момент очень тяжелый и, конечно, очень тянет подыскать себе другую похожую по своим настроениям «клуб-резервацию». Если это была православная школа, значит, необходимо идти в семинарию, богословский институт или, на худой конец, в сторожа при храме. И речь не о том, чтобы отвратить их от поступления туда. Но нельзя делать этот выбор автоматически, просто потому, что «там тоже православные». Совершенно понятно, что Церковь не может стать богадельней для всех желающих. Церковь отнюдь не менее, а даже более нуждается в ответственных и готовых к сотрудничеству людях. Детей нужно стремиться научить этим качествам. Основным в этом случае будет не вопрос, какое место в будущем занять нынешнему ребенку, но как состояться в своем служении по призванию в соответствии с обнаруженными дарами. А место этого служения может быть различным — как в церковной, так и в светской сферах».

В таком случае, может быть, не правы те, которые стараются отдать детей в православные учебные заведения? Не создают ли они тем самым для своих детей нежизненную тепличную обстановку?

Евгений Кунин: «Здесь сразу мы встречаемся с вопросами устроения жизни школы, которая способна отвечать задачам воцерковления и подготовки детей к социальному служению по призванию. Это вопросы уклада жизни школы. Остановимся на них подробнее.

Наиболее распространенный уклад можно назвать академическим или информационно-рассудочным. Он заключается в построении классического учебного заведения с предметным преподаванием ряда дисциплин, в том числе и религиозных курсов. Этот вариант едва ли может быть назван вполне религиозным или хотя бы вполне воспитательным. Такая модель скорее может быть охарактеризована как «обучение с религиозной компонентой». По сути, это даже не русская, а классическая прусская школа, к принципам которой перешли в России в середине XIX века, что к концу XIX — началу XX века дало известные отрицательные результаты. Детям преподавались отрывочные наукообразные знания по предметам, слабо связанным между собой, в том числе, и религиозные знания. Практически смысл преподаваемого материала для детей оставался неясен, и всю образовательную систему сильно накренило в сторону интеллектуального обучения, неподкрепленного практическим опытом.

Задачи подлинного воспитания прежде всего предполагают необходимость создания душевного и труженического уклада жизни школы (то, что мы уже называли «психологическим приютом») — особой атмосферы школы, поля для сотрудничества между детьми и взрослыми, а также детей между собой, общешкольного духа, пронизанного положительными мотивами и ценностями. Это основной воспитующий фактор и именно он является главным предметом заботы всех взрослых. Когда этот уклад имеется, воспитание духовных качеств происходит как обнаружение ребенком Православия в этом укладе. Если уклад основан на христианской нравственности, постоянно назидать о морали необязательно. Нужно сперва привить ребенку навык и вкус к такому способу устроения дел, а затем подвести его вплотную к обнаружению духовного начала, лежащего в основании его собственной жизни, позволить ему найти духовные объяснения ранее принятым жизненным установкам, т.е. на первых шагах основное внимание обращать на восстановление душевного, не перепрыгивая сразу на духовное. Позволить ребенку устояться в своем выборе, вжиться в новый для него образ. Это дает ему возможность со временем радостно открыть, что все принципы устроения его жизни истекают из Евангелия и находятся в соответствии с учением Церкви. Основой для такого подхода являются слова Апостола Павла: «Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15, 46).

Укладность в школе помогает начать проявляться по-новому даже тем родителям, учителям и детям, которые не предполагали менять что-либо в своей жизни. Для всех, участвующих в жизни здоровой укладной школы, окажется необходимым строить свой положительный опыт социальной реализации. Не разрывать связи, а ежечасно преодолевать искушение уйти от трудностей и создать под себя комфортный круг общения, позволяющий чувствовать свою значимость, искать новые возможности в отношениях с другими людьми, выход из сложных ситуаций. Иначе случится так, как будто педколлектив школы «застыл». Да, дети учатся, меняются, растут. А взрослые-то что? Стоят на месте? К сожалению, часто бывает именно так. Если в коллективе взрослых не чувствется того позитивного движения, «дыхания», которое отличает здоровый социальный организм, то понятно, что ни о какой целостной педагогической деятельности здесь не может быть и речи. Налицо отдельные, слабо связанные между собой, чаще всего ошибочные педагогические действия. В смысле ответственности и самоанализа педагог находится почти что на одной ступеньке со своими учениками. Он не анализировал сделанное, не рассматривал грамотно нынешнюю деловую ситуацию, не соотнес цели своей деятельности со своими ресурсами, возможности с уровнем сложности решаемых задач. И потому ему просто не под силу научить своих воспитанников решению задачи служения по призванию. А ведь проблемы социальной реабилитации детей даже в малокомплектной православной школе, куда чаще всего попадают дети из церковных семей, стоят очень и очень остро. Никаким отбором не создать школы, лишенные проблем «беспризорства» и «сиротства». Все равно необходим особый внутришкольный уклад, позволяющий рассматривать школу как приют и на создание и поддержание уютной приютской обстановки должна уходить подавляющая часть всего времени и сил.

Важнейший вопрос, который совместно должны решить родители и школьные воспитатели — что можно предложить городскому ребенку, проснувшемуся утром и начинающему новый день. Родители уходят на работу. Ребенок уходит в школу, где монотонно «что-то проходит» по ряду предметов, большинство из которых им внутренне абсолютно не востребованы и никакого отношения к его практическому опыту не имеют. Хорошо, если уроки в школе проводятся талантливым педагогом и этим удается поддерживать детский интерес.

Попытки дать в руки детям напильник или поставить подростка к станку сами по себе ничего не дают. Это никому не нужно, это не поддержано действием взрослых. Отцы с таким мальчишкой у станка не стоят, старшие браться тоже. Рядом нет даже просто авторитетных взрослых. В лучшем случае есть некое функциональное существо, которое называется «учитель труда». Так чего же мы хотим от детей? Мы сами не справляемся. Мы сами не в состоянии предложить мальчишкам тот образ действий, следуя которому ребенок может состояться как человек ответственный, сформироваться в труженическом и нравственном смыслах. А, не справляясь со своими задачами, мы с легким сердцем валим всю вину на пороки окружающего общества.

Еще одна существенная проблема — это, в подавляющем большинстве, женская педагогика и связанный с этим дефицит отцовства в школе. И с материнством в наших семьях дела обстоят очень тяжело, но дефицит отцовства ощущается особенно остро. Это катастрофа и для отдельной личности и для всего общества в целом, ведь дефицит отцовства ведет к неспособности ребенка к сыновским отношениям. И эта неспособность касается не только практических, но и духовных сторон личности: неспособности быть верным чадом Церкви, духовным чадом своего духовного отца, наконец, неспособности к Богообщению, ибо Бог есть наш Отец Небесный. Если человек пребывает во внутреннем отказе по отношению к родительству, то впору задаться вопросом, какова вообще его религиозность? Ребенок, не познавший своего сыновства, не сможет стать хорошим отцом, не сможет стать священником-пастырем. Мы ведь знаем, что Церковь испытывает недостаток именно в мудрых и заботливых пастырях.

И здесь мы вновь сталкиваемся с тем, чтобы повысить роль школы как института формирования социальной зрелости детей, решающего задачи их выведения на живой личный опыт встречи с современным миром и уяснение ими своих преобразовательных, а не отсекательных задач по отношению к этому миру.

Давайте посмотрим, как может решаться эта задача в школе укладной. В школе укладной помимо занятий взрослые предлагают детям совместное проживание различных жизненных ситуаций. Все эти ситуации отличает одна и та же черта — их социальная заказанность. Это означает, что в результатах совместной работы взрослых и детей кто-то заинтересован, результаты кому-то нужны. Такая потребность не обязательно должна быть сторонней, она может быть и внутришкольной. Я имею в виду обычные бытовые дела: поход в магазин, приготовление обеда, уборку. Даже они способны стать мощными воспитательными средствами. Просто несколько взрослых людей, обладающих общим пониманием укладности, на своем примере показывают детям, что есть зрелое решение и ответственное отношение. Из последовательности отдельных зрелых действий складывается зрелая деятельность, навык к которой может стать во взрослой жизни человека основным фактором, направляющим его в решении своих духовных и практических задач. Обучательная сторона процесса при этом тоже важна, но уже не как самоцель, а как подкрепление знаниями укладных действий детей.

Вот еще одно важное дело — помощь старших детей младшим. Старшеклассники могут заниматься подготовкой наглядных пособий для младших классов, помогать взрослым проводить занятия с младшими товарищами. Возможна работа и вне стен школы. Самый яркий пример — летний лагерь за городской чертой. Удивительно, как меняется в новых условиях мотивация к труду у детей! Дома родители силком тащат их на огороды, а здесь ребята трудятся на поле у подшефных старичков так, как будто это самое любимое дело в жизни. Что же изменилось? Почему дети стали поступать иначе? Во-первых, видят конкретную нужду в своей помощи, а родительские обращения считают придуманными специально для воспитательных целей. Во-вторых, укладность, существующая в школе, кочует с людьми, составляющими школу, куда угодно, хоть на Северный полюс. Дети начинают предпочитать другой, более ответственный образ действий, принятый в школьном кругу, и с радостью реализовывают этот свой навык в совместных делах. В этом и состоит воспитательное значение укладности, с помощью которой становится возможным интегрировать в школьный уклад даже целые семьи и тем самым понемногу начать восстанавливать их разрушенные семейные уклады.

Этот педагогический подход я называю делоцентрическим. Взрослые и дети нацелены на совместное дело и через такое дело обучаются правильному образу устроения своей жизни.

Два других подхода — школоцентрический (наукоцентрический) и детоцентрический. Первый из них практикуется в большинстве государственных и части православных школ, построенных по урочно-предметной модели преподавания. Отличительные черты этого подхода хорошо известны: учителя излагают информацию по ряду отдельных предметов, ученики конспектируют и, используя книги-учебники, выучивают переданный им материал, а затем «сдают» его на зачетах, контрольных и экзаменах, после чего продвигаются по учебной программе дальше. Главной ценностью провоглашается знание, а в дисциплинарном смысле — сама школа.

В последнее время в среде православных школ все большее распространение получают иные методики обучения, имеющие своей целью уйти от жесткой предметной системы преподавания и в значительно большей мере ориентироваться на интересы и способности самих детей, на углубленную индивидуальную работу с каждым учеником. Среди таких методик особенно выделяется система слитного преподавания школьных курсов, разработанная для начальных классов К.Д.Ушинским. В основном этот подход практикуется в малокомплектных частных православных школах, где возможна индивидуальная работа с каждым учеником и спокойная непринужденная «домашняя» обстановка. Систему Ушинского вообще можно охарактеризовать как домашнюю педагогику. Наверное, так занималась бы мать или старшая сестра с младшими членами семьи, будь у них нужда обучать детей не в школе, а дома. В значительной мере эта система основывается на детской потребности личностного общения со значимым (авторитетным и любимым) взрослым. Главная ценность здесь — сами дети. В этом состоит объяснение термина «детоцентрический». Как видим, школоцентрический и детоцентрический методы представляют друг по отношению к другу две яркие противоположности. Собственно, система Ушинского и формировалась как альтернатива «прусской казарме».

Не буду давать оценок правильности и эффективности детоцентрического подхода. Скажу лишь, что сам Ушинский неоднократно указывал на приоритет личности педагога по отношению к любой методе. Так что необходимо скорее не сравнивать подходы между собой, а говорить о способности конкретного взрослого выстраивать свой педагогический процесс последовательно, целостно, и, главное, живо.

Отец Артемий: «Православное образование призвано не только научать, но и ограждать. Как священник и педагог я убежден, что верно поступают те родители, которые отдают своего ребенка в православную школу или детский сад. Ибо дух времени, дух растления захватывает государственную школу теперь уже и в организованном, официальном порядке. Не будучи в силах остановить зло православные родители и педагоги объединяются для того, чтобы сохранить хотя бы отдельные островки христианской чистоты и целомудрия — школы, в которых взрослые не выливали бы на головы детей той пошлости, которой и без того переполнены улицы городов и сердца людей. А именно эту грязь, облеченную в красивую обертку и обоснованную «с научной точки зрения», собирается включить в обязательный школьный курс школы Министерство образования России. Я имею ввиду программу «сексуального воспитания», внедряемую ныне у нас при пособничестве российского филиала известной во всем мире антихристианской организации «Международная ассоциация «Планирование семьи». Давайте посмотрим, каков на сей счет опыт других стран и прежде всего опыт Америки, ибо наши министерства, судя по всему, стремятся во всем быть на уровне высоких американских стандартов.

По свидетельству специалистов-социологов, американская государственная школа погибла и погибла окончательно. Люди (не только верующие) употребляют все усилия, только бы не отдавать своих детей и внуков в государственные школы и учить их в частных.

80-85% школьников, заканчивающих обучение, испытывают значительные трудности в осмыслении отрывка литературного текста на английском языке. Те же самые трудности по отношению к техническому тексту испытывают еще большее число юных американцев — около 90%. Отчего это происходит? Не только оттого, что учителя бесталанны, но прежде всего из-за падения нравственной атмосферы в школах, которая полностью зависит от программы сексуального образования, практикующейся с самых младших классов.

Мало того, сексуальное «просвещение» малолетних, целями которого декларировалась война с подростковыми абортами и венерическими заболеваниями, не достигла даже самой прямой своей цели. На начало 70-х годов (время введения сексологических курсов в школе) приходится чудовищный всплеск этих печальных показателей. Усилившийся интерес к половым вопросам также привел к другим негативным последствиям — значительному росту изнасилований, совершенных подростками.

Европа, к сожалению, в этом отношении довольно близка к Америке, ибо и во Франции, и в Голландии, и в Дании дети 2-3х классов просто обязаны посещать уроки, на которых дипломированные развратники с помощью муляжей, видеофильмов и изобразительных средств учат детей, что нужно делать, чтобы превратить секс в «безопасное удовольствие», не предполагающее никакой ответственности ни перед Богом, ни перед своим, с позволения сказать, партнером.

Как видим, православным в России сегодня есть чего опасаться. Первейшая задача родителя и педагога — предохранить дитя от курения, мата и разврата, способствовать его нравственному выживанию в современных условиях. Поэтому нельзя не приветствовать тех родителей и детей, которые ориентированы на православные учебные заведения. Разумеется, в своих ограждающих подходах взрослые должны иметь известную педагогическую меру. Важно не уклониться ни в чрезмерную опеку, ни в неоправданный либерализм.

Безусловно, сейчас трудно учить и еще труднее учиться. Молодежи усиленно навязываются совсем другие идеалы и кумиры: супермены и мафиози. На место христианских добродетелей приходят авантюризм, грубая сила и ловкость рук. Как никогда унижен человек труда, человек творческой мысли. Новая идеология, пришедшая к нам с Запада, кажется, совершенно не включает в себя положительные созидательные ценности. Тем не менее, мы должны найти способы противостоять внедрению в души детей вирусов торгашества и делячества. Вот почему сегодня православные стараются привить своим детям вкус к ценностям родной истории и культуры. В этом смысле хорошие результаты дает углубленное изучение русской словесности, церковнославянского языка, прочих древних языков, родиноведения и расширенных курсов отечественной истории.

Нельзя также забывать, что дитя — это все же суверенное существо, почтенное Богом даром свободы, и, как бы того ни хотели родители, нельзя программировать дитя на путь преподобного Серафима или преподобного Сергия. Здесь легко «перегнуть палку» и добить противоположного результата. Особенно этого следует опасаться сегодня, когда родители, зачастую новоначальные христиане, троцкистскими и большевистскими ухватками думают взрастить православных детей. Главное в обретении веры ребенком — вовсе не богословское семинарское образование, но общесемейная атмосфера благоговения перед Святыней, уважительное отношение отца и матери друг к другу, ощущение живой связи с Церковью, особенно — в воскресные и праздничные дни, непрестанная молитва родителей за детей. Дети, погруженные в эту благотворную воспитательную среду, формируются как настоящие личности, они обязательно определятся в своих склонностях, интересах и призвании, и родители не постыдятся, на кого бы они ни решили выучиться: на инженера, бухгалтера или врача.

Готовя ребенка к выходу в самостоятельную жизнь, нужно научить детей способности отделять пшеницу от плевел и различать свои помыслы, оценивать с духовной точки зрения те события и явления современной жизни, с которыми им неизбежно придется столкнуться. Ведь знание об этих вопросах и составляет главное сокровище Православия. Мне, как преподавателю и духовнику классической православной гимназии «Радонеж», одной из первых московских гимназий, очень отрадно было встретить такой навык в тех выпускниках гимназии, которые по ее окончании стали студентами светских московских ВУЗов. Многие из них вовсе не отличались благочестием в старших классах, но ныне, делясь своими нынешними студенческими впечатлениями, все они отмечают, что главный итог обучения в гимназии — это умение разбираться в людях и идеях, умение увидеть уклонение от истины в том учебном материале, которые предлагают им их нынешние педагоги, увидеть заблуждение, ложь, подмену. Они оказались способными избежать того множества ловушек, которые расставляет мир человеку, непросвещенному верой. Вот это, я думаю, главная задача воспитания — не ограничивать детей на каждом шагу и запрещать делать все, что не по нраву взрослым, но сообщить им импульс живой веры, заронить в их сердца огонек смысла, огонек разума, чтобы они пронесли по своей жизни как главное свое достояние свечу веры, возженную руками педагогов и родителей».

Какие бы вы могли дать рекомендации по выбору православным юношей или девушкой своей будущей профессии?

Отец Артемий: «Разумеется, в современном мире существуют области или, как сегодня говорят, «сферы рынка», работать в которых для православных грех. Рэкет, игорный бизнес, мошенничество или блудное сводничество ничего общего не имеют с христианской совестью и заповедями Божиими. Но это, так сказать, крайние случаи, и я верю, что большинству верующих людей никогда не приходится становиться перед таким неприглядным выбором. Сомнения часто возникают по другим, менее ярким поводам: можно ли православному работать за компьютером? Позволительно ли верующему человеку идти работать в банк? В этих вопросах слышится стремление к нравственной чистоте и совершенству, но, увы, к совершенству скорее внешнему, чем внутреннему. Таким образом, многие православные пытаются выразить свою «церковность» — эту личину благочестия, православный антураж, химеру, по выражению святого старца Льва Оптинского.

Если что-либо в силах помешать исполнению нами своего христианского долга, то это вовсе не банк и не компьютер, а только мы сами. Христианам запрещена лихва и ростовщичество, но одно дело, когда человек дает деньги под проценты своему соседу, а совсем другое дело представляют собой безличные банковские финансовые отношения. Для православного не будет грехом работать сотрудником банка или держать свои деньги в сберкассе. Грехом будет совсем иное — недобросовестное исполнение своих служебных обязанностей, повлекшее за собою ущерб для банка и его клиентов, или излишнее упование на свои сбережения в сберкассе как способ устроить свою жизнь без Бога, по своей воле.

Сегодня трудно представить себе бухгалтера, инженера или книгоиздателя (в том числе православного книгоиздателя), без компьютера на рабочем столе. Прежде всего необходимо иметь в виду, чем занимается человек, сидящий за компьютером, а вовсе не отрицать это чудо прогресса как таковое. Огромный вред могут нанести компьютерные игры, но четкое исполнение порученной руководством работы на компьютере для православного не только не предосудительно, но даже честно и всяческой похвалы достойно.

Что же касается профиля работы, то необходимо избегать греха и зараженности сердца страстью, а оставаться честным и порядочным человеком можно, занимаясь самыми разными вещами. Так что, если ваш сын или дочь сделает выбор в пользу светского учебного заведения, само по себе это не страшно. Ничего дурного ни в экономическом, ни в педагогическом, ни в статистическом ВУЗе или техникуме нет. Духовные искушения и опасности могут возникнуть на любом поприще, будь оно светским или церковным. Более важен в этих обстоятельствах не выбор профессиональной стези, но навык обращаться в сложных обстоятельствах за помощью и советом духовника.

Многие православные учебные заведения в последние годы стали заниматься обучением по вполне светским направлениям — историко-филологическому, юридическому, экономическому, экологическому и прочим. И, конечно, самым высоким призванием является священство. Вспомним изречение святого праведного отца Иоанна Кронштадтского: «Если бы мы, священники, были тем, чем нам должно быть, дьяволу бы не было места в наших городах». Православный пастырь это чудо нашего времени. К сожалению, ныне состояние духовенства не блестяще. Это понятно, ведь оно приходит из мира, и все-таки пастырь, горящий любовью к Богу и людям, сочитающий в себе и духовное, и внешнее земное знание, явяляется одновременно и учителем, и врачом.»

Евгений Кунин: «Выпускник православной школы, по моему мнению, может избрать для себя любую стезю. Каждому воспитаннику школы (а тем более школы православной) можно пожелать принимать это решение зрело и ответственно, учитывая обнаруженные в себе в процессе учебы Богом данные таланты и способности. Такое обнаружение своего служения и служит основным содержанием предыдущих лет учебы. Это принципиально иной подход, чем традиционный сегодня «выбор профессии». Здесь происходит не выбор профессии, а выбор способа устроения жизни: жить в сторону Промысла Господня о себе или вопреки этому Промыслу. А когда молодого человека, после девяти или одиннадцати лет урочно-предметного обучения спрашивают, куда он хочет пойти учиться или работать, случается совсем противоположное. В своем отказе от отцовства, что для людей сегодня является повсеместным, выпускник внимает не воле Отца Небесного и не советам более опытных людей, но своему самочинию, принимаемому за самостоятельность. И потом блуждает по жизни. Дипломы, аттестаты и сертификаты должны восприниматься не как цель последующей учебы, но как необходимые условия выхода на реализацию себя в деле социального служения. Если делу, которым ты Господу служишь, способствует титул академика, то почему бы его не иметь. Почему бы не стремиться стать академиком. Если для более полной реализации способностей необходимо выйти из положения рядового рабочего и стать начальником цеха — не след чураться идти «на повышение». Можно стать и начальником цеха.

Вопрос не в титулах и почестях, а в том, зачем они нужны православному и как он ценностно ориентирован. Считает ли, что награды, деньги, похвалы важны сами по себе или стремится к ним в том случае, если они нужны для более полного исполнения своего социального служения, благословленного Богом и Церковью».

Почти сражу же после окончания школы юношам приходится идти в армию. В обществе в целом и в среде православных в частности существует сильное негативное отношение к армейской службе. Можно ли согласиться с мнением о ее пагубности для неокрепшей молодой души, особенно для верующего? Как подготовить юношей к службе в армии?

Отец Артемий: «Война — суровое дело. Чаще всего в истории она бывала порождаема греховным себялюбием. Но одно дело война захватническая, а другое — освободительная. Христианин по природе воин, и хотя нам заповедано прежде всего духовное оружие, а главные враги наши — страсти и пороки, тем не менее, для христианина должно быть свято все, что относится к мирному благоденственному житию Отечества. Поэтому сегодня, когда Россия раздираема в разные стороны подобно Тришкиному кафтану, когда обостряются смуты и расколы, нам особенно важно воспитывать детей в установке на защиту единства России.

Безусловно, безобразия, творящиеся в нынешней российской армии, совсем не способствуют укреплению обороноспособности страны и поднятию воинского духа. Но православные сегодня имеют некоторое разрешение этой проблемы. Я имею ввиду православные воинские части, расположенные под Сергиевым Посадом и в некоторых других местах. Таким образом, становится возможным, избежав неоправданной жестокости, сохранить саму суть армейской службы, ведь сегодня наше Отечество как никогда ранее нуждается в сознательных и духовных защитниках. Задача защиты России, этой великой православной страны, воспринимается христианством очень органично. Даже те испытания, которые встречает молодой православный, пришедший в армию, имеют для него смысл духовной закалки, поскольку требуют проявления христианских черт его характера: стойкости, терпения, умения нести свой жизненный крест. Но не следует также впадать в обольщение и считать армейскую службу сплошным подвигом. Для многих армейские годы оказываются не под силу. Армия, как и любой экзамен, выявляет огрехи и минусы, а многие подростки в наше время настолько изнежены и распущены своими родителями, что служба в армии может обернуться для них очень плачевными физическими и душевными последствиями.»

Евгений Кунин: «Главная черта предармейской подготовки детей — ее ненарочитость. Знаете, если мы ограничимся высокими словами о долге перед Отечеством, станем расписывать перед ними армейский героизм, такая «подготовка» может послужить будущим воинам не на пользу, а во вред: 18-летнему юноше очень сложно будет усмотреть что-то возвышенно-героическое за каждодневными построениями и рутинными хозяйственными работами. С ним может произойти срыв, подобный тем, которые происходили с романтически настроенными студентами-медиками или геологами после производственной практики в больнице или в геологической партии. Столкнувшись с реалиями своей будущей работы, они нередко приходили в состояние настоящего шока и наотрез отказывались учиться дальше.

И все же служба в армии способна занять особое место в становлении юноши. Именно после призыва в армию для выпускника православной школы наступает тот момент, когда он встречается с миром и получает возможность применить на практике знания и навыки, приобретенные раньше. Армия — это олицетворение нашего мира, зачастую его усугубленное карикатурное изображение. Так что, если эти навыки у молодого человека имеются, армия становится особым моментом, в который гораздо проще определиться в своей нравственной позиции. Армия ставит все точки над «i». Здесь понятно, кто есть кто. Здесь нет тех множественных компромиссов между добром и злом, которыми изобилует жизнь «на гражданке».

Развитие в детях все тех же базовых навыков и умений взаимодействовать с людьми, делать общее дело, быть в подчинении, уповать на Бога, просить о помощи свыше — в этом и должна состоять православная предармейская подготовка. Здесь хорошо помогают выезды в летний лагерь, походы и экспедиции. В их программу легко включить длительные пешие переходы, общие бытовые дела, которые развивают выносливость и взаимовыручку. Дети учатся быть вместе, совершать действие сообща, помогать друг другу.

Установка на армию также способна значительно помочь взрослым в их воспитательной работе. Ожидание скорого ухода в армию заставляет ребят собраться. Если молодой человек имеет в виду, что через 2-3 года ему придется встретиться со значительными трудностями, уже одно это сознание побуждает его тщательнее трудиться над собой. Так что в целом я оценил бы воспитательную роль службы в армии как положительную.

Другое дело, что это серьезное испытание оказывается по плечу далеко не всем юношам. Армия полезна не сама по себе. Служба идет на пользу тому, кто способен из нее эту пользу извлечь. Многие молодые люди и в 18 лет остаются совершенно инфантильными существами, по своей социальной зрелости едва дотягивающими до 10-12 летнего уровня. Для таких армия — катастрофа. Именно такие юноши, попадая в армию, нравственно ломаются и доходят до любых крайностей, вплоть до самоубийства. Их просто нельзя брать в армию. Никакие они не защитники — они не способны никого защищать. Общество должно представлять им выбор: служба в армии или иная социальная работа».

Вами была высказана мысль об ответственности православных за происходящее сегодня в России. Как понимать эту ответственность? У руля государства находятся люди далеко нецерковные, к позиции Церкви и мнению верующих прислушиваются мало. Какой взгляд на политику и участие в ней должны иметь православные? Какое отношение к политике прививать детям?

Евгений Кунин: «Беда не в политике, а в политиках. Давайте, наконец, снимем вуаль с этих понятий и честно признаемся себе: политики — это просто государственные чиновники, а сама политика — это не какая-то загадочная и постоянно флиртующая дама, а всего лишь государственная служба. А там, где служба, там есть служащие, то есть вполне земные люди, к которым могут и должны быть применяемы понятия чести, долга, ответственности. Неумение же служить, сотрудничать, отзываться на нужду являются сегодня, как мы уже говорили, общим явлением. Те же беды и среди политиков. Внутренняя несостоятельность и инфантилизм этих «беспризорников» существенно усугубляют нынешний социальный кризис в России. Любая область общественной жизни: политика, промышленность, ремесло, искусство, наука сегодня испытывают острый дефицит в ответственных решениях. А основы этого закладываются в школе, которая не хочет заботиться о том, чтобы знания не были голой абстракцией и обеспечивались практическим опытом детей.

Воспитывать детей в политическом отношении, с моей точки зрения, вовсе не означает проводить для них ежедневные политинформации, рекомендовать читать или не читать определенные газеты или ориентировать их в пользу какой-то из политических партий. Это значит готовить к жизни новое поколение людей, способных в силу своих профессиональных, нравственных и духовных качеств занять в будущем любые, даже самые высокие должности и посты и, находясь на них, проявлять себя самым ответственным и нравственным образом».

Отец Артемий: «Наша православная вера неразрывно связана с судьбами нашего Отечества. И хотя христианин безусловно должен более принадлежать небу, нежели земле, все же нам должно помнить, что наша Родина, некогда именовавшаяся Святой Русью, а ныне Россией, была собираема Самим Господом и Его Пречистой Матерью в единую державу, а собирателями ее были не только князья и цари, но и преподобные угодники Божии, такие, как святой Сергий Радонежский и святой Иосиф Волоцкий. Христианство рассматривает нашу земную жизнь как подготовку к жизни вечной. Следовательно, наши гражданские добродетели можно рассматривать, как лучшую школу для возрастания к духовному совершенству, заповеданному и осуществленному Христом. Православный христианин менее всего космополит, гражданин Вселенной. Умея любить всех, сострадать ко всему человечеству, православный ощущает себя причастным к своей национальной культуре, чувствует себя чадом своей земли, которая его породила, вскормила и воспитала.

Сегодня мы живем в жестокое сложное время, когда крушатся все идеалы, все нравственные устои, когда на пьедестал человеческой алчностью и корыстью возведен золотой телец — жалкий кумир жалких людей. Мы живем в такое время, когда все люди, независимо от их политической ориентации, в личном плане разделены на два лагеря: создателей и разрушителей. Лагерь тех, кто хочет сохранить порядок в обществе и сам руководствуется порядочностью и совестью в отношении к другим людям и стране в целом, и лагерь тех, кто расшатывает, растаскивает, добивает страну, руководствуясь помыслами сребролюбия. Время тяжкое, ибо дело воспитания не может до конца осуществляться без прочных нравственных идеалов в обществе, без положительного героя, без предпочтения общего личному. Вот почему многие учителя и родители, которые еще совсем недавно были советскими людьми и твердо знали, во что верить, сегодня находятся в состоянии растерянности и неуверенности. Они не знают, чему и с помощью чего учить детей.

Не таков должен быть фундамент жизни верующего человека. Эпохи, взгляды на политику, моды могут меняться, а такие понятия, как мать, Родина, община, остаются неизменными. Никогда мы не согласимся с циничным ленинским изречением: «Отечества у вас нет. Вам нечего терять кроме собственных цепей». И никогда мы не будем уповать ни на одну из партий, ибо само слово «партия» несет в себе некую фракционность и неполноту, отражение частных интересов только одного сословия в ущерб всем другим. Наше отношение к политике и наше участие в ней не должно быть выхолощено-опосредованным, таким, какое чаще всего имеет человек, приступающий со своим бюллетенем к избирательной урне. «Проголосуй я так или иначе — все равно ничего не изменится», - думает он. И действительно, маленькие ручейки бюллетеней, сливаясь в один общий поток, как бы смывают с совести людей сами намеки на их личную ответственность за судьбу страны. После выборов можно впасть в политическую апатию и, сидя перед экраном телевизора рассуждать о достоинствах и недостатках тех или иных телевизионных фигур. Рассуждать, а самому тем временем воровать доски на работе. Мол, все так поступают, какое это имеет отношение к политике? Политика делается в Кремле и Белом Доме.

Вот такое обезличенное отношение к происходящему для православного совершенно недопустимо. Большая и важная забота для нас не ошибиться на выборах Но больше и важнее — сделать свой собственный нравственный выбор и встать не в лагерь разрушителей Отчизны, но в лагерь ее созидателей. Если у нас есть ответственность за страну перед Всевышним, то это не ответственность за политические неудачи и тайные интриги, но за свою внутреннюю честность по отношению к народу и державе. Другой непременной «политической» обязанностью православного является молитва за свою страну и людей, ее населяющих. Молитва — это та всепроникающая невидимая сила, которой не в силах помешать ни тайные заговоры, ни явная бюрократия.

Церковь вооружает своих чад жизненным мировоззрением, и только одно оно способно созидать. Это мировоззрение заключение в жительстве по заповедям Христовым и раскрывает в полноте все личностные качества человека, если только тот не зря именуется православным христианином. Церковь всегда признавала, что государство есть организм, данный Богом не для подавления одного класса другим, как объясняли нам коммунисты, но единый живой организм по образу семьи, в котором все люди ощущают себя причастными к единому целому. Поэтому в деле строительства государства столь большую и ответственную роль играют взаимоотношения в семьях между родителями и детьми, а также взрослых между собой. В этом смысле можно сказать: созидая на прочном духовном основании свой дом, воспитывая детей в христианском духе, православный христианин занимается столь высокой и полезной для страны политикой, о которой никакие лидеры и председатели даже мечтать не могут».