Зовут меня Юлия Баграмова, а моего мужа Анатолий Балабанов. Нашей семье уже 7 лет, хотя никто из моих родных не предполагал, что это так надолго затянется. Но начнем все по порядку. Я родилась 13 апреля 1977 года в городе Ленинске в Казахской республике. Выросла в интеллигентной семье, где папа — офицер, мама — инженер. Еще у меня есть старшая сестра, закончившая пищевой институт и работающая теперь как ландшафтный дизайнер. В старших поколениях достаточно большое количество медработников, поэтому, когда начал вставать вопрос и о моей будущей специальности, то решили, что на кусок хлеба врач себе всегда заработает. От вида крови в обморок не падала, биология, физика и химия особых трудностей для меня не представляли. И в 1994 году сразу после школы я успешно поступила на лечебный факультет Московского медицинского стоматологического института (ныне МГМСУ). На втором курсе учебы в моей жизни появился Анатолий. После недолгих, но приятных месяцев дружбы он сделал мне предложение, чего я не ожидала, а тем более мои родные, для которых моя учеба была главной целью и смыслом жизни тех лет. Ведь замужество повлечет за собой детей, не дай Бог! А это прямая угроза учебе, карьере и т.п.
А теперь немного о Толе. Толя пятый ребенок в деревенской семье. Родился он 1 января 1972 года и свое детство провел в Калужской области, по большей части в окрестностях города Боровска. В 3 года Толя лишился отца, а когда ему было 14 лет, потерял и маму.
Воспитывали его понемногу все. Слава Богу, было кому: 3 старшие сестры и брат. В школе усидчивостью и тягой к знаниям не отличился, хорошие оценки были по труду и физкультуре. Было у Толи две страсти: спорт (дома хранится большое количество грамот по разным видам спорта) и фотография (к сожалению, тех Толиных снимков у нас нет). Интересный факт, что педагог, который обучал его искусству фотографии, в последующем принял священнический сан, и сейчас отец Сергий — настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в деревеньке недалеко от Боровского Пафнутьева монастыря. Отучившись, как положено, в ПТУ непонятно на кого, Толя работал кем, только мог. На момент нашего знакомства он был финансово независимым молодым человеком, что сыграло свою положительную роль в деле уговора родителей. Так что наш брак состоялся больше вопреки, чем благодаря чему-то. А о родительском благословении можно даже не говорить. Как это ни больно было для моих родителей, оно меня вообще не интересовало. Тем не менее, 20 июля 1996 года мы расписались в Королевском ЗАГС (это в Московской области, где мы теперь прописаны). Слава Богу, что все произошло именно так. Я думаю, что найти такого мужа, как Толя больше невозможно, потому что он один. Одно пока не позволяет назвать нашу семью идеальной во всех отношениях — это отсутствие детей. Но на все Святая воля Божья.
Крестили меня в возрасте 10 лет заодно с моим двоюродным братом, который был тяжело болен. Тетя металась между клиникой детских болезней в Москве и какими-то бабками-колдуньями в Ростове-на-Дону (откуда родом мои родители). И в какой-то момент ей посоветовали окрестить мальчика. Меня взяли, чтобы мальчик не расстраивался. На какое-то короткое время крещение произвело на меня сильное впечатление, но неподкрепляемое участием в жизни церкви, оно потихоньку прошло. Был еще эпизод, когда года через 2-3 после этого мне попалось Евангелие в виде брошюры с картинками. Я снова пережила неописуемый восторг и очень глубокое волнение и почти плакала, читая о крестных муках Спасителя и думая: «За что?» Но в храм я по-прежнему не ходила, хотя очень уважительно относилась к религии.
В нынешнее же время дорога в Церковь Христову, в эту спасительную пристань очень трудна, несмотря на кажущуюся доступность и распространенность Православия. Человек, у которого все хорошо: есть где жить, где работать и получать деньги, есть дача и машина, чтобы на эту дачу ездить (например, как у нас) имеет так мало шансов попасть в храм как участник, а не как зритель, что просто сжимается сердце от ужаса. И должно что-то произойти такое, от чего у человека откроются глаза. Мой внутренний кризис навел меня на мысль, что было бы неплохо сходить в храм. Но не просто так, а к батюшке, поговорить с ним, как-то проникнуться. Но в какой храм идти, и где там этого батюшку искать, и по какому принципу отобрать именно того самого батюшку было не ясно. Но Господь желает спасения каждой души и уверенность в том, что все уладится не оставляла меня. Я уже работала на тот момент в стационаре, и в одно из отделений устроилась молодая доктор, с которой мы как-то сошлись, а затем наши отношения из просто теплых переросли в дружеские. Она, как выяснилось, была прихожанкой храма Николы в Кузнецах (метро Новокузнецкая). И во многом именно через Оксану состоялось мое приобщение к церковной жизни (сейчас мы уже дружим семьями).
И вот мы первый раз идем на Литургию. Что я там буду делать, на меня же там станут показывать пальцем, я же ничего не знаю и не умею и т.д. и т.п.
Когда мы пришли, литургия еще не началась. Оксана подвела меня к священнику: «Отец Александр, это Юля. Помните, я Вам говорила о ней». Батюшка невысокого роста, в красивой необычной одежде, c очень внимательным глубоким взглядом, как будто он пытается разглядеть, что внутри принес этот человек, почему он здесь и что хочет получить.
Этот взгляд, внутреннее убранство храма, начавшаяся Литургия (в этом храме очень красиво поет хор) и лучи восходящего солнца, пробивавшиеся из верхних окошечек, которые как бы исходили из самого Распятия, расположенного где-то на самом верху иконостаса, все это слилось в моей душе в какой-то изумительный порыв, и слезы сами собой потекли из глаз. Затем сначала по собственному принуждению, а затем по внутренней потребности я стала ходить в храм почти каждое воскресенье.
Дома в связи с этим возникли трения. Мама: «Не трать время на ерунду, в старости все свои смешные грехи отмолишь иди лучше помоги по хозяйству». Сестра (вообще некрещеная, так как за это могли выгнать из военного училища молодого отца): «Это все дурь, у меня Бог в душе, главное чтобы мой ребенок, мой муж и я были в порядке, иначе зачем вообще этот Бог нужен». Потихоньку я молилась в уголке в нашей комнате перед маленьким образком Почаевской иконы Божьей Матери. И только Толя без порицаний и упреков наблюдал за мной. А я с жаром новоначального бросилась агитировать его и спасать его душу. Во многом под моим давлением он начал посещать храм. Но самый большой подарок он приподнес мне своим Причастием. Это случилось на Валааме, куда мы ездили в этом году. Воскресенье и следовательно Литургия выпали на очередную годовщину нашей совместной жизни, и Толя впервые в сознательной жизни причастился. Именно в этот момент я почувствовала, что такое полнота семейной жизни.
А 21 сентября этого же года в нашем храме Всемилостивого Спаса, настоятелем которого является батюшка, мы обвенчались. Слава Богу за все!
Раньше на Новослободской улице находился женский монастырь во имя иконы Божьей Матери Всех скорбящих радосте. Так он и назывался — Скорбященский. Построен он был в конце XIX - начале XX веков. Его постигла печальная участь большинства обителей. Большую территорию его закатали под асфальт и сделали детский парк. От монастырских же зданий остались монашеские кельи и главный собор. Сейчас собор стоит обезглавленным, перестроенным внутри, на бумаге он уже передан РПЦ, на деле его по-прежнему занимают различные фирмы. Поэтому службы ведутся у нас в здании келий, которые использовали как спортзал для института Станкин. Приход наш небольшой, преобладают молодые люди. Но люди у нас достаточно сплоченные, часто устраиваются поездки, чаепития, венчания отмечаются так же всем приходом. Поэтому между собой все зовут это место «домик».
Юлия Баграмова (Балабанова)
ВАЖНО: Все авторские матералы (статьи о воспитании, супружеских отношениях, чадородии), размещенные на этом сайте, отражают личную точку зрения автора и ни в коем случае не являются руководством к действию без благословения вашего духовника.
